Из статьи Константина Леонтьева "Грамотность и народность".
Много мы читали и слышали о безграмотности русского народа и о том, что Россия есть страна, где "варварство вооружено всеми средствами цивилизации". Когда это пишут и говорят англичане, французы и немцы, мы остаемся равнодушными или радуемся тому внутреннему ужасу за дальнее будущее Запада, который слышится под этими затверженными без смысла строками.
К несчастию, подобное неосмысленное понятие о России и русских существует и у тех народов, которых связывают с нами племенная близость, или вера и политическая история. Случай заставил меня довольно долго прожить на Дунае. Жизнь на берегах Дуная очень поучительна. Не говоря уже о близости таких крупных национальных и политических единиц, как Австрия, Россия, Турция, Сербия, Молдавия и Валахия, -- посещение одной такой области, как Добруджа, не может пройти бесследно для внимательного человека.
В этой турецкой провинции живут под одним и тем же управлением, на одной и той же почве, под одним и тем же небом: турки, татары, черкесы, молдаване, болгары, греки, цыгане, евреи, немецкие колонисты и русские нескольких родов: православные малороссы (удалившиеся сюда отчасти из Сечи Запорожской, отчасти позднее во времена крепостного права), великороссы-старообрядцы (липоване), великороссы-молоканы и православные великороссы. Если прибавить сюда и берега Молдавии, которые так близки -- Измаил, Галац, Вилково и т. д., то этнографическая картина станет еще богаче, и в молдавских городах, сверх вышеисчисленных русских иноверцев найдем еще и скопцов в большом количестве. Между извозчиками, например, которые в фаэтонах возят по Галацу, очень много скопцов. То же самое, как слышно, было до последнего времени в Яссах и Бухаресте.
Систематическое, сравнительное изучение быта племен, населяющих берега нижнего Дуная, могло бы дать, я уверен, замечательные результаты. Обстоятельства не позволили мне этого сделать, но я уже доволен и тем, что сама жизнь дала мне без внимательного и правильного исследования. Я дорожу особенно двумя добытыми результатами: живым наглядным знакомством с русским простолюдином, перенесенным на чужую почву, и еще знакомством со взглядами наших политических друзей на нас и на наш народ.
В Добрудже недавно умерли двое стариков -- один сельский болгарин; другой -- тульчинский рыбак старообрядец. Оба были в высшей степени замечательны как представители: один -- узкой болгарской, другой -- широкой великорусской натуры. К несчастью, я забыл их имена; но если бы кто-нибудь усомнился в истине моих слов, то я мог бы сейчас же навести справки и представить самые имена этих своеобразных славян. Оба были для простолюдинов очень богаты. Болгарину было под 80 или даже под 90 лет. Он безвыездно жил в своем селении. Работал сам без устали; при нем жила огромная семья его. У него было несколько сыновей: все женаты, конечно, с детьми и внуками; старшие из сыновей сами уже были седые старики; но и эти седые старики повиновались отцу, как дети. Ни одного пиастра, заработанного ими, не смели они скрыть от своего патриарха или израсходовать без спроса. Денег было в семье много; большая часть зарывалась в землю, чтобы не добрались до них турецкие чиновники. Несмотря на всю зажиточность свою, огромная семья эта по будням питалась только луком и черным хлебом, а баранину ела по праздникам.
Старообрядец наш жил иначе; он был бездетен, но у него был семейный брат. Брат этот постоянно жаловался, что старик дарит и помогает ему мало; но старообрядец предпочитал товарищей родне.
У него была большая рыбачья артель. К зиме рыбная ловля кончалась и огромные заработки свои старый великоросс распределял по-своему. Рассчитывал рыбаков, отпускал тех, кто не хотел с ним остаться; давал что-нибудь брату; закупал провизию, водки и вина на целую артель и содержал всю молодежь, которая оставалась при нем на всю зиму без обязательной работы. С товарищами этими здоровый старик кутил и веселился до весны, проживал все деньги и снова весной принимался с ними за труд. Так провел он всю свою долгую жизнь, возражая на жалобы брата, что "он любит своих ребят"! Часто видали старого рыбака в хохлацком квартале Тульчи; он садился посреди улицы на земле, обставлял себя вином и лакомствами и восклицал:
-- Хохлушки! идите веселить меня!
Молодые малороссиянки, которые хотя и строже нравами своих северных соотечественниц, но пошутить и повеселиться любят, сбегались к седому "коммунисту", пели и плясали около него, и целовали щеки, которые он им подставлял.
Все это, заметим кстати (и весьма кстати!), не мешало ему быть строгим исполнителем своего церковного устава.
Любопытно также прибавить, что про рыбака старообрядца мне с восторгом рассказывал старый польский шляхтич, эмигрант 36-го года; а про скупого хлебопашца болгарина с уважением говорил грек-купец.
И греки, и болгары по духу домашней жизни своей одинаково буржуа, одинаково расположены к тому, что сами же немцы обозвали филистерством.
Тогда как размашистые рыцарские вкусы польского шляхтича ближе подходят к казачьей ширине великоросса.
Я не хочу этим унизить болгар и через меру возвысить великороссов. Я скажу только, что болгары, даже "коренные" -- сельские по духу своему, менее своеобразны, чем простые великороссы. Они более последних похожи на всяких других солидных селян.
Серьезные и скромные качества, отличающие болгарский народ, могут доставить ему прекрасную в своем роде роль в славянском мире, столь разнообразном и богатом формами.
Но "творческий" гений (особенно в наше столь неблагоприятное для творчества время) может сойти на главу только такого народа, который и разнохарактерен в самых недрах своих и во всецелости наиболее на других не похож. Таков именно наш великорусский великий и чудный океан!
Быть может, мне бы возразил кто-нибудь, что русские (и особенно настоящие москали) именно вследствие того, что они разгульны и слишком расположены быть "питерщиками", мало расположены к капитализации, а капитализация нужна.
На это я приведу два примера: один из Малороссии, другой из великорусской среды:
В "Биржевых Ведомостях" рассказывают следующее происшествие, бывшее недавно в Полтаве. В тамошнее казначейство явились одетые по-простонародному крестьяне -- муж и жена У обоих полы отдулись от какой-то ноши. Муж обратился к чиновнику с вопросом: можно ли ему обменять кредитные билеты старого образца на новые?
-- А сколько их у тебя? -- спрашивает чиновник.
-- Як вам сказать?., право, я и сам не знаю. Чиновник улыбнулся.
-- Три, пять, десять рублей? -- спрашивает он.
-- Да нет, больше. Мы с женою целый день считали да не сосчитали...
При этом из-под полы оба показали кипы ассигнаций. Естественно явилось подозрение относительно приобретения владельцами такой суммы. Их задержали и сочли деньги: оказалось 86 тысяч.
-- Откуда у вас деньги?
-- Прадед складывал, складывал дед и мы складывали, -- было ответом.
По произведенному дознанию, подозрения на них не оправдались и крестьянину обменяли деньги. Тогда они вновь являются в казначейство.
-- А золото меняете, добродию?
-- Меняем. Сколько его у вас?
-- Коробочки две...
Живут эти крестьяне в простой хате и неграмотны".
Но скажут мне: "это очень не хорошо"; надо, чтобы деньги не лежали, как у этого хохла или у старого болгарского патриарха, надо, чтобы они шли в оборот. Когда бы эти люди были грамотны, они поняли бы свою ошибку.
Но в ответ на эти слова я возьму в руки новый факт и стукну им тех бедных русских, которые не в силах мне сочувствовать.
В Тульче живет и теперь один старообрядец Филипп Наумов. Он грамоты не знает; умеет писать только цифры для своих счетов. Он не только сам не курит и не пьет чая и носит рубашку навыпуск, но до того тверд в своем уставе, что, бывая часто в трактирах и кофейнях для угощения людей разных вер и наций, заключающих с ним торговые сделки, он, угощая их, не прикасается сам ни к чему. Даже вина и водки, которые старообрядством не преследуются, он никогда не пьет. Он не любит никого приглашать к себе, ибо, пригласив, надо угощать, а угостив, надо разбить, выбросить или продать посуду, оскверненную иноверцами (хотя бы и православными). Он имеет несколько сот тысяч пиастров капитала в постоянном обороте, несколько домов; из них один большой на берегу Дуная отдается постоянно внаём людям со средствами: консулам, агентам торговых компаний и т. п. Сам он с семьей своей, с красавицей женой и красавицей дочерью и сыном, живет в небольшом домике с воротами русского фасона и украсил премило и преоригинально белые стены этого дома широкой синей с коричневым шахматной полосой на половине высоты. /
Он очень честен и, несмотря на суровость своего религиозного удаления от иноверцев, слывет добрым человеком. По многим сделкам своим он расписок не дает; постояльцы, когда платят ему за дом, не требуют с него расписки в получении -- ему верят и так. Сверх всего этого, он один из первых в Тульче (где столько предприимчивых разноплеменных людей) задумал выписать из Англии паровую машину для большой мукомольной мельницы и, вероятно, богатство его после этого утроится, если дело это кончится успешно.
Один весьма ученый, образованный и во всех отношениях достойный далмат, чиновник австрийской службы, с которым я был знаком, всегда с изумлением и удовольствием смотрел на Ф. Наумова.
-- Мне нравится в этом человеке то (говорил мне австриец), что он при всем богатстве своем ничуть не желает стать буржуа; но остается казаком или крестьянином. Вот и эта черта великорусская.
Болгарин или грек, как завел бакалейную или галантерейную лавочку и выучился грамоте, так сейчас и снял восточную одежду (всегда или величавую, или изящную), купил у жида на углу неуклюжий сюртук и панталоны такого фасона, какого никогда и не носили в Европе, и в дешевом галстухе (а то и без галстуха) с грязными ногтями пошел себе делать с тяжкой супругой своей визиты Ю l"europИenne, европейские визиты, в которых блеск разговора состоит в следующем: "Как ваше здоровье? -- Очень хорошо! -- А ваше как здоровье? -- Очень хорошо! -- А ваше? -- Благодарю вас. -- Что вы поделываете? -- Кланяюсь вам. -- А вы что поделываете? -- Кланяюсь вам. -- А супруга ваша, что делает? -- Кланяется вам".
«Ситуации природного характера» - Может быть жертв могло быть меньше? Как оказать первую медицинскую помощь? Вопросы для исследования: Какова готовность населения по оказанию ПМП? Что мы можем сделать уже сейчас?.. Какие меры необходимы по защите населения от последствий наводнения? За жизнь необходимо бороться! Какие причины возникновения и возможные последствия землетрясения?
«Внешность и характер» - Все люди разные и характеры тоже разные. Скучный. kulmud. nina. Злой. asjalik. laisk. Хитрый. Внимательный. Кластер. kuri. tark. Разговорчивый. Приветствие учителя. Деловой. Трудолюбивый. jutukas. Сильный. rumal. tugev. ripsmed. silmad. igav. Характер. laup. t?helepanelik. juuksed. Вводная беседа с учащимися.
«Чрезвычайные ситуации природного и техногенного характера» - Изменение состояния суши (почвы, недр, ландшафта). - ЧС характерные Санкт-Петербургу и Ленинградской области. Сель. Поражение сельскохозяйственных растений болезнями и вредителями. Природные пожары. Оползни. Гололед. Типы и виды чрезвычайных событий. Промышленные аварии. Метеорологические и агрометеорологические ОЯ.
«Характер в психологии» - Характер. Характер и темперамент. Индивидуальность. Гипократ (род. ок. 460 в. до н.э.) – учение о четырех типах темперамента. Собственно психологические методы. Наблюдение Эксперимент Беседа Тесты и опросники. Индивид. Основные направления и методы исследований современной дифференциальной психологии.
«ЧС природного характера» - Классификация ЧС. Задания. Предложить способы защиты населения Сузуна от ЧС природного характера. Составить список ЧС природного характера возможные на территории Сузуна. Тема: «Правила безопасного поведения в ЧС природного и техногенного характера. ЧС природного характера. Пожар. Глобальные ЧС. Массовые заболевания (эпидемии, эпизоотии, эпифитотии).
«Ситуации техногенного характера» - Классификация чрезвычайных ситуаций по масштабу распространения: Домашнее задание: Крупная авария –авария с большим ущербом. Основные определения по теме. Происшествие – мелкая авария с незначительным ущербом. Введение 1.1 Выучить виды ЧС техногенного характера Составить в тетради блок – схему с видами ЧС техногенного характера, характерными для нашей местности.
Имя задачи: Задача о о русском национальном характере.
ГОУ СОШ № 328 г.Санкт-Петербурга
Предмет : география
Класс: 9
Тема : Население Центрального района.
Профиль : общеобразовательный
Уровень : средний
Текст задачи: Этнографы начала ХХ века утверждали, что процессы формирования русского национального характера происходят под влиянием окружающей его природы. Под воздействием каких факторов сформировался русский национальный характер?
а) Выделите ключевые слова для информационного поиска.
б) Найдите и соберите необходимую информацию.
в) Обсудите и проанализируйте собранную информацию.
г) Сделайте выводы.
д) Сравните Ваши выводы с выводами известных людей.
Возможные информационные источники
Интернет-ресурсы:
- Культурный образец
Учебник 9 класса: Социальная и экономическая география России.
Москва, 1996, 2004
Вот как описываются процессы формирования русского национального характера Этнографами ХХв.:
…Характер великоросса сложился под влиянием окружающей его природы. Борьба с суровой, скудной природой, необходимость на каждом шагу преодолевать препятствия и затруднения выработали в характере великоросса Верхнего Поволжья черты, которых нет у южанина, живущего в более благоприятных условиях. Суровая обстановка жизни сделала его терпеливым в борьбе с лишениями, невзгодами, малотребовательным к благам жизни. В Европе нет народа менее избалованного и и притязательного, приученного меньше ждать от природы и судьбы и более выносливого, чем великороссы. Но также неблагоприятные условия природы способствовали развитию в его характере и других черта – предприимчивости, сметливости, изворотливости.
Великоросс отличается большой работоспособностью, но у него нет выдержки в труде. Кратковременный чрезмерный труд сменяется у него продолжительным бездельем. И в этой его особенности сказывается влияние природных условий. Малая продолжительность летней рабочей поры приучила его к крайнему напряжению сил, выработала привычку работать быстро. Длинная зима, дающая продолжительный досуг, приучила к безделью и отдыху.
Пройдя тяжёлую школу жизни в борьбе со своей суровой природой, великоросс научился ценить сотрудничество, работу сообща. В жизни великорусского народа ещё недавно играла видную роль, да и теперь далеко не утратила своего значения так называемая артель – вид рабочего содружества, производящего сообща и распределяющего доходы между всеми участниками. Та же сторона быта отчасти сказалась и в особенностях владения землёй. Большинство великорусских крестьян владеет землёй не единолично, а сообща, общинно. Земля считается собственностью общины и по определённым правилам распределяется между её членами…
- Методический комментарий
Решая данную задачу, учащиеся отслеживают этапы формирования трудового потенциала населения Центрального района России, который обеспечил эффективное освоение природных ресурсов. А также совершенствуют навыки по определению факторов формирования русского национального характера – таких, климатические условия, исторические предпосылки развития региона. Учащиеся имеют возможность привлечь межпредметные знания, развивают навыки групповой работы.
Великорусское племя - не только известный этнографический состав, но и своеобразный экономический строй и даже особый национальный характер, и природа страны много поработала и над этим строем и над этим характером.
Нам остается отметить действие природы Великороссии на смешанное население, здесь образовавшееся посредством русской колонизации. Великорусское племя - не только известный этнографический состав, но и своеобразный экономический строй и даже особый национальный характер, и природа страны много поработала и над этим строем и над этим характером. Верхнее Поволжье, составляющее центральную область Великороссии, и до сих пор отличается заметными физическими особенностями от Руси днепровской; шесть-семь веков назад оно отличалось ещё более. Главные особенности этого края: обилие лесов и болот, преобладание суглинка в составе почвы и паутинная сеть рек и речек, бегущих в разных направлениях. Эти особенности и наложили глубокий отпечаток как на хозяйственный быт Великороссии, так и на племенной характер великоросса.
В старой Киевской Руси главная пружина народного хозяйства, внешняя торговля, создала многочисленные города, служившие крупными или мелкими центрами торговли. В верхневолжской Руси, слишком удалённой от приморских рынков, внешняя торговля не могла стать главной движущей силой народного хозяйства. Вот почему здесь видим в XV - XVI вв. сравнительно незначительное количество городов, да и в тех значительная часть населения занималась хлебопашеством. Сельские поселения получили здесь решительный перевес над городами. Притом и эти поселения резко отличались своим характером от сёл южной Руси. В последней постоянные внешние опасности и недостаток воды в открытой степи заставляли население размещаться крупными массами, скучиваться в огромные, тысячные сёла, которые до сих пор составляют отличительную черту южной Руси. Напротив, на севере поселенец посреди лесов и болот с трудом отыскивал сухое место, на котором можно было бы с некоторою безопасностью и удобством поставить ногу, выстроить избу. Такие сухие места, открытые пригорки, являлись редкими островками среди моря лесов и болот. На таком островке можно было поставить один, два, много три крестьянских двора. Вот почему деревня в один или два крестьянских двора является господствующей формой расселения в северной России чуть не до конца XVII в. Вокруг таких мелких разбросанных деревень трудно было отыскать значительное сплошное пространство, которое удобно можно было бы распахать. Такие удобные места вокруг деревень попадались незначительными участками. Эти участки и расчищались обитателями маленькой деревни. То была необычайно трудная работа: надобно было, выбрав удобное сухое место для пашни, выжечь покрывавший его лес, выкорчевать пни, поднять целину. Удаление от крупных иноземных рынков, недостаток вывоза не давали хлебопашцам побуждения расширять столь трудно обходившуюся им пахоту. Хлебопашество на верхневолжском суглинке должно было удовлетворять лишь насущной потребности самих хлебопашцев. Мы ошиблись бы, подумав, что при скудости населения, при обилии никем не занятой земли крестьянин в древней Великороссии пахал много, больше, чем в прошлом или нынешнем столетии. Подворные пахотные участки в Великороссии XVI - XVII вв. вообще не больше наделов по Положению 19 февраля. Притом тогдашние приёмы обработки земли сообщали подвижной, неусидчивый, кочевой характер этому хлебопашеству. Выжигая лес на нови, крестьянин сообщал суглинку усиленное плодородие и несколько лет кряду снимал с него превосходный урожай, потому что зола служит очень сильным удобрением. Но то было насильственное и скоропреходящее плодородие: через шесть-семь лет почва совершенно истощалась и крестьянин должен был покидать её на продолжительный отдых, запускать в перелог. Тогда он переносил свой двор на другое, часто отдалённое место, поднимал другую новь, ставил новый «починок на лесе». Так, эксплуатируя землю, великорусский крестьянин передвигался с места на место и всё в одну сторону, по направлению на северо-восток, пока не дошёл до естественных границ русской равнины, до Урала и Белого моря. В восполнение скудного заработка от хлебопашества на верхневолжском суглинке крестьянин должен был обращаться к промыслам. Леса, реки, озёра, болота предоставляли ему множество угодий, разработка которых могла служить подспорьем к скудному земледельческому заработку. Вот источник той особенности, которою с незапамятных времён отличается хозяйственный быт великорусского крестьянина: здесь причина развития местных сельских промыслов, называемых кустарными. Лыкодёрство, мочальный промысел, зверогонство, бортничество (лесное пчеловодство в дуплах деревьев), рыболовство, солеварение, смолокурение, железное дело - каждое из этих занятий издавна служило основанием, питомником хозяйственного быта для целых округов. Таковы особенности великорусского хозяйства, создавшиеся под влиянием природы страны. Это 1) разбросанность населения, господство мелких посёлков, деревень, 2) незначительность крестьянской запашки, мелкость подворных пахотных участков, 3) подвижной характер хлебопашества, господство переносного или переложного земледелия и 4) наконец, развитие мелких сельских промыслов, усиленная разработка лесных, речных и других угодий.
Рядом с влиянием природы страны на народное хозяйство Великороссии замечаем следы её могущественного действия на племенной характер великоросса. Великороссия XIII - XV вв. со своими лесами, топями и болотами на каждом шагу представляла поселенцу тысячи мелких опасностей, непредвидимых затруднений и неприятностей, среди которых надобно было найтись, с которыми приходилось поминутно бороться. Это приучало великоросса зорко следить за природой, смотреть в оба, по его выражению, ходить, оглядываясь и ощупывая почву, не соваться в воду, не поискав броду, развивало в нём изворотливость в мелких затруднениях и опасностях, привычку к терпеливой борьбе с невзгодами и лишениями. В Европе нет народа менее избалованного и притязательного, приученного меньше ждать от природы и судьбы и более выносливого. Притом по самому свойству края каждый угол его, каждая местность задавали поселенцу трудную хозяйственную загадку: где бы здесь ни основался поселенец, ему прежде всего нужно было изучить своё место, все его условия, чтобы высмотреть угодье, разработка которого могла бы быть наиболее прибыльна. Отсюда эта удивительная наблюдательность, какая открывается в народных великорусских приметах.
Здесь схвачены все характерные, часто трудноуловимые явления годового оборота великорусской природы, отмечены её разнообразные случайности, климатические и хозяйственные, очерчен весь годовой обиход крестьянского хозяйства. Все времена года, каждый месяц, чуть не каждое число месяца выступают здесь с особыми метко очерченными климатическими и хозяйственными физиономиями, и в этих наблюдениях, часто достававшихся ценой горького опыта, ярко отразились как наблюдаемая природа, так и сам наблюдатель. Здесь он и наблюдает окружающее, и размышляет о себе, и все свои наблюдения старается привязать к святцам, к именам святых и к праздникам. Церковный календарь - это памятная книжка его наблюдении над природой и вместе дневник его дум над своим хозяйственным житьем-бытьем. Январь - году начало, зиме - серёдка. Вот с января уже великоросс, натерпевшийся зимней стужи, начинает подшучивать над нею. Крещенские морозы - он говорит им: «Трещи, трещи - минули водокрещи; дуй не дуй - не к рождеству пошло, а к великодню (пасхе)». Однако 18 января ещё день Афанасия и Кирилла; афанасьевские морозы дают себя знать, и великоросс уныло сознаётся в преждевременной радости: Афанасий да Кирилло забирают за рыло. 24 января - память преподобной Ксении - Аксиньи - полухлебницы-полузимницы: ползимы прошло, половина старого хлеба съедена. Примета: какова Аксинья, такова и весна. Февраль-бокогрей, с боку солнце припекает; 2 февраля сретение, сретенские оттепели: зима с летом встретились. Примета: на сретенье снежок - весной дождок. Март тёплый, да не всегда: и март на нос садится. 25 марта благовещенье. В этот день весна зиму поборола. На благовещенье медведь встаёт. Примета: каково благовещенье, такова и святая. Апрель - в апреле земля преет, ветрено и теплом веет. Крестьянин настораживает внимание: близится страдная пора хлебопашца. Поговорка: апрель сипит да дует, бабам тепло сулит, а мужик глядит, что-то будет. А зимние запасы капусты на исходе. 1 апреля - Марии Египетской. Прозвище её: Марья-пустые щи. Захотел в апреле кислых щей! 5 апреля - мученика Федула. Федул-ветреник. Пришёл Федул, тёплый ветер подул. Федул губы надул (ненастье). 15 апреля - апостола Пуда. Правило: выставлять пчёл из зимнего омшаника на пчельник - цветы появились. На св. Пуда доставай пчёл из-под спуда. 23 апреля - св. Георгия Победоносца. Замечено хозяйственно-климатическое соотношение этого дня с 9 мая: Егорий с росой, Никола с травой; Егорий с теплом, Никола с кормом. Вот и май. Зимние запасы приедены. Ай май, месяц май, не холоден, да голоден. А холодки навёртываются, да и настоящего дела ещё нет в поле. Поговорка: май - коню сена дай, а сам на печь полезай. Примета: коли в мае дож - будет и рожь; май холодный - год хлебородный. 5 мая - великомученицы Ирины. Арина-рассадница: рассаду (капусту) сажают и выжигают прошлогоднюю траву, чтобы новой не мешала. Поговорка: на Арину худая трава из поля вон. 21 мая - св. царя Константина и матери его Елены. С Аленой по созвучию связался лён: на Алену сей лён и сажай огурцы; Алене льны, Константину огурцы. Точно так же среди поговорок, прибауток, хозяйственных примет, а порой и «сердца горестных замет» бегут у великоросса и остальные месяцы: июнь, когда закрома пусты в ожидании новой жатвы и который потому зовётся июнь - ау! потом июль - страдник, работник; август, когда серпы греют на горячей работе, а вода уже холодит, когда на преображенье - второй спас, бери рукавицы про запас; за ним сентябрь - холоден сентябрь, да сыт - после уборки урожая; далее октябрь - грязник, ни колеса, ни полоза не любит, ни на санях, ни на телеге не проедешь; ноябрь - курятник, потому что 1 числа, в день Козьмы и Дамиана, бабы кур режут, оттого и зовётся этот день - курячьи именины, куриная смерть. Наконец, вот и декабрь-студень, развал зимы: год кончается - зима начинается. На дворе холодно: время в избе сидеть да учиться. 1 декабря - пророка Наума-грамотника: начинают ребят грамоте учить. Поговорка: «Батюшка Наум, наведи на ум». А стужа крепнет, наступают трескучие морозы, 4 декабря - св. великомученицы Варвары. Поговорка: «Трещит Варюха - береги нос да ухо». Так со святцами в руках или, точнее, в цепкой памяти великоросс прошёл, наблюдая и изучая, весь годовой круговорот своей жизни. Церковь научила великоросса наблюдать и считать время. Святые и праздники были его путеводителями в этом наблюдении и изучении. Он вспоминал их не в церкви только: он уносил их из храма с собой в свою избу, в поле и лес, навешивая на имена их свои приметы в виде бесцеремонных прозвищ, какие дают закадычным друзьям: Афанасий-ломонос, Самсон-сеногной, что в июле дождём сено гноит, Федул-ветреник, Акулины-гречишницы, мартовская Авдотья-подмочи порог, апрельская Марья-зажги снега, заиграй овражки и т. д. без конца. В приметах великоросса и его метеорология, и его хозяйственный учебник, и его бытовая автобиография; в них отлился весь он со своим бытом и кругозором, со своим умом и сердцем; в них он и размышляет, и наблюдает, и радуется, и горюет, и сам же подсмеивается и над своими горями, и над своими радостями.
Народные приметы великоросса своенравны, как своенравна отразившаяся в них природа Великороссии. Она часто смеется над самыми осторожными расчётами великоросса; своенравие климата и почвы обманывает самые скромные его ожидания, и, привыкнув к этим обманам, расчётливый великоросс любит подчас, очертя голову, выбрать самое что ни на есть безнадёжное и нерасчётливое решение, противопоставляя капризу природы каприз собственной отваги. Эта наклонность дразнить счастье, играть в удачу и есть великорусский авось. В одном уверен великоросс - что надобно дорожить ясным летним рабочим днём, что природа отпускает ему мало удобного времени для земледельческого труда и что короткое великорусское лето умеет ещё укорачиваться безвременным нежданным ненастьем. Это заставляет великорусского крестьянина спешить, усиленно работать, чтобы сделать много в короткое время и впору убраться с поля, а затем оставаться без дела осень и зиму. Так великоросс приучался к чрезмерному кратковременному напряжению своих сил, привыкал работать скоро, лихорадочно и споро, а потом отдыхать в продолжение вынужденного осеннего и зимнего безделья. Ни один народ в Европе не способен к такому напряжению труда на короткое время, какое может развить великоросс; но и нигде в Европе, кажется, не найдём такой непривычки к ровному, умеренному и размеренному, постоянному труду, как в той же Великороссии. С другой стороны, свойствами края определился порядок расселения великороссов. Жизнь удалёнными друг от друга, уединёнными деревнями при недостатке общения, естественно, не могла приучать великоросса действовать большими союзами, дружными массами. Великоросс работал не на открытом поле, на глазах у всех, подобно обитателю южной Руси: он боролся с природой в одиночку, в глуши леса с топором в руке. То была молчаливая чёрная работа над внешней природой, над лесом или диким полем, а не над собой и обществом, не над своими чувствами и отношениями к людям. Потому великоросс лучше работает один, когда на него никто не смотрит, и с трудом привыкает к дружному действию общими силами. Он вообще замкнут и осторожен, даже робок, вечно себе на уме, необщителен, лучше сам с собой, чем на людях, лучше в начале дела, когда ещё не уверен в себе и в успехе, и хуже в конце, когда уже добьётся некоторого успеха и привлечёт внимание: неуверенность в себе возбуждает его силы, а успех роняет их. Ему легче одолеть препятствие, опасность, неудачу, чем с. тактом и достоинством выдержать успех; легче сделать великое, чем освоиться с мыслью о своём величии. Он принадлежит к тому типу умных людей, которые глупеют от признания своего ума. Словом, великоросс лучше великорусского общества. Должно быть, каждому народу от природы положено воспринимать из окружающего мира, как и из переживаемых судеб, и претворять в свой характер не всякие, а только известные впечатления, и отсюда происходит разнообразие национальных складов, или типов, подобно тому как неодинаковая световая восприимчивость производит разнообразие цветов. Сообразно с этим и народ смотрит на окружающее и переживаемое под известным углом, отражает то и другое в своём сознании с известным преломлением. Природа страны, наверное, не без участия в степени и направлении этого преломления. Невозможность рассчитать наперёд, заранее сообразить план действий и прямо идти к намеченной цели заметно отразилась на складе ума великоросса, на манере его мышления. Житейские неровности и случайности приучили его больше обсуждать пройденный путь, чем соображать дальнейший, больше оглядываться назад, чем заглядывать вперёд. В борьбе с нежданными метелями и оттепелями, с непредвиденными августовскими морозами и январской слякотью он стал больше осмотрителен, чем предусмотрителен, выучился больше замечать следствия, чем ставить цели, воспитал в себе умение подводить итоги насчёт искусства составлять сметы. Это умение и есть то, что мы называем задним умом. Поговорка русский человек задним умом крепок вполне принадлежит великороссу. Но задний ум не то же, что задняя мысль. Своей привычкой колебаться и лавировать между неровностями пути и случайностями жизни великоросс часто производит впечатление непрямоты, неискренности. Великоросс часто думает надвое, и это кажется двоедушием. Он всегда идет к прямой цели, хотя часто и недостаточно обдуманной, но идёт, оглядываясь по сторонам, и потому походка его кажется уклончивой и колеблющейся. Ведь лбом стены не прошибешь, и только вороны прямо летают, говорят великорусские пословицы. Природа и судьба вели великоросса так, что приучили его выходить на прямую дорогу окольными путями. Великоросс мыслит и действует, как ходит. Кажется, что можно придумать кривее и извилистее великорусского просёлка? Точно змея проползла. А попробуйте пройти прямее: только проплутаете и выйдете на ту же извилистую тропу. Так сказалось действие природы Великороссии на хозяйственном быте и племенном характере великоросса.
В голове этнической группы, названной «русскими», стоят великороссы, численностью в 953.750 душ обоего пола. Появление их на территории Дальнего Востока разновременное.
Сначала движение великороссов было направлено на Якутск (1632 г. - основание Якутского Острога), а оттуда уже, как по радиусам, они двигались к Ламскому (Охотскому) морю и далее на Камчатку, к Ледовитому океану и на юг в Амурскую область, которую после Нерчинском трактата «россияне» должны были оставить. Вторичная колонизация нынешней Амурской губернии началась с 1858 года после Айгунского договора с Китаем, а в следующем, 1859 году мы уже застаем русские поселения и в Уссурийском крае.
Первые засельщики - великороссы - шли в Восточную Сибирь за свой страх и риск, но затем в начале 80-х годов прошлого столетия русское правительство вмешивается в это стихийное движение и начинает направлять колонистов на пароходах Добровольного флота морем через Владивосток. Еще раньше, с целью закрепления границы по левому берегу и по правому - Уссури, были посажены переселенные из Забайкалья казаки. Когда же вновь приобретенные земли соединились со своей метрополией железной дорогой, явилась возможность вести колонизацию более успешно сухопутьем. В особенности массовое переселение крестьян-землеробов произошло в период с 1906 по 1910 годы.
Местами выходов великороссов были, по преимуществу, северные области Европейской России. Говоры русского старожильческого населения Сибири относятся, в основной своей массе, к северо-воликорусской диалектической группе, и только небольшая часть старинного русского населения Сибири говорит по южно-русски, например, сибирские старообрядцы (семейские) за Байкалом (с примесью особенностей юго-западно-русских, малорусских и польских).
В настоящее время мы застаем великороссов, расселившихся более или менее плотной массой по южной приграничной полосе Забайкалья, по всему левому берегу (особенно в низовьях pp. Бурей и Зеи), по обе стороны нижнего от гор. Хабаровска до устья, затем по нижнему течению правых притоков Уссури, в Ханкайском и Сучанском районах и в бассейнах мелких рек (к востоку от хребта Сихотэ-Алиня), несущих свои воды непосредственно в море. Чем дальше от на север, тем, несмотря на большую давность владычества великороссов, их там становится все меньше и меньше.
В северной части Забайкалья, в Амурской губернии, в частях, прилегающих к Якутской Автономной республике, и в особенности в обширном Охотско-Камчатском и Анадырском крае, вследствие своей малочисленности и подавляющего количества туземцев, они смешались с последними и утратили свои самобытные черты. Потомки их превратились в метисов, о которых речь будет ниже.
В Камчатской губернии, обнимающей все земли как Охотского, так и Чукотско-Анадырского края, русские живут одиночными семьями кое-где по берегам морей и по pp. Охоте, Гижиге, Большой, Камчатке и Анадырю. В этих местах главными центрами местообитания великороссов будут административные пункты: Охотск, Гижига, Большерецк и Петропавловск, Усть-Камчатск и селение Мариинское при устье реки Анадыря.
То великороссы, которые осели в земледельческих районах, продолжали свои родные занятия, но те, которые попали в северные районы, где земледелие было совершенно невозможно или где на него затрачивалось столько труда, что оно не окупалось полученными результатами, утратили свои земледельческие традиции и занялись, как туземцы, охотой и рыболовством.
Отказавшись от телеги, за отсутствием путей сообщения, великоросс отказался от лошади и перешел на собачье хозяйство. Достойно удивлении, что, попав в страну, где было в полном расцвете оленеводство, великороссы (оленеводы их буквально окружали) так никогда и не занялись этим делом. И все же, несмотря на варварское к себе отношение, суровый климат, глубокоснежные зимы, лошадь медленно, но верно вытесняет собаку. Но есть предел, через который лошадь никогда не перешагнет и за которым вечно будут царить олень или собака.
За полярным кругом великоросс усвоил уклад жизни и привычки гиперборейца.
Если мы взглянем на территорию Дальнего Востока несколько со стороны, так, чтобы всю ее иметь перед глазами, то увидим, что в южных частях Восточной Сибири великороссы занимаются земледелием, а на севере, смешавшись с туземцами, они забыли все свои ремесла: плотничье, столярное, кузнечное, слесарное, бондарное и т. д.
Что касается скотоводства, то у великороссов Забайкалья, в бытность их на родине, она находилась на более высокой ступени. Придя же на вольные пастбища Восточной Сибири, они спустились до уровня бурят, и потому скотоводство их сделалось таким же примитивным, как и у соседей-туземцев. Но вместе с тем великороссы тут же рядом создали совершенно новую форму хозяйства - мараловодство - дающую им значительные барыши.
По характеру своему великоросс - человек достаточно подвижный и в то же время оседлый, энергичный и порывистый: у него периоды равнодушия и апатии часто сменяются весьма напряженной деятельностью; переход от мысли к делу чрезвычайно быстр.
На Дальнее Востоке нельзя брать великоросса изолированно: его нужно рассматривать, сравнивая с желтыми соседями, в особенности с китайцами. Там, где нужно произвести спешную работу в короткий срок, великоросс является незаменимым работником, но при условии, чтобы эта работа не имела затяжного характера и не была однообразна и монотонна; но где работа длительная и методично-однообразная, там приходится отдавать предпочтение китайцу. Когда тот и другой работают рядом, великоросс сначала быстро обгоняет китайца, затем начинает отставать. Первый ищет большого заработка, второй не ставит на первом месте расценки труда, - для него важно только, чтобы источник заработков был возможно продолжительным или даже неиссякаемым.
Такие свойства характера великороссов объясняют нам их всестороннюю деятельность и в связи с этим приспособляемость к окружающей обстановке. Мы видим великороссов на золотоносных приисках, на различного рода земляных работах, на постройках железных дорог; они рубят и возят лес, занимаются охотой, разными отхожими промыслами. Великороссы часто меняют работу, переходят с одного места на другое, и в то же время мы застаем их на таких, казалось бы, сугубо оседлых занятиях, как садоводство и пчеловодство.
Большинство из них, прибыв сюда из лесистых северных губерний, стали не край приспособлять к себе, а сами старались приспособиться к новым условиям жизни. В этом отношении лучше всего сумели устроиться староверы в Уссурийском крае. Они занимаются земледелием (но не считают его главным своим занятием), затем поисками ценных руд, охотой и соболеванием, разводят пятнистых оленей, ищут жень-шень, ловят и солят рыбу, собирают ягоды и орехи, сушат грибы и т. д. На тайгу они смотрят, как на источник дохода, а не как на источник страданий и огорчений.
Где бы великоросс ни поселился, он строит дом из леса, который к месту своего жительства доставляет иногда издалека. Волжане, наоборот, избегают леса, селятся на более открытых местах и всю свою энергию направляют в область земледельческой культуры. У последних наблюдается удивительная консервативность. Живя рядим с китайцами, у которых бытует высшая форма земледелия, они упорно не хотят расстаться с теми приемами, которые принесли их отцы и деды, и ведут земледелие по-старому, как в России.
Все эти свойства великоросса - консервативность и в то же время приспособляемость, завоевательные стремления и умение подойти к туземцу, - делают из него замечательного колонизатора, особенно, когда эта энергия направлена в более южные широты, где способности человека находятся под меньшим давлением природы, чем им севере. Здесь уместным будет отметить, что земледельческие традиции лучше всего сохранились у сектантов (молокан и старообрядцев-беспоповцев). Люди эти шли на Дальний Восток по собственной инициативе, преследуемые за религиозные убеждения. На новые места они смотрели как на вторую родину и обосновывались прочно, как настоящие колонисты. Природные земледельцы - они не стремились проникать далеко на север, сторонились туземцев и потому наиболее сохранили чистый тип русских людей со всеми присущими им свойствами. Сектанты почти не дали метисов.
